Три мирных года [СИ] - Виктор Алексеевич Козырев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что здесь происходит? — вкрадчиво спросил он и я едва не подпрыгнул на месте.
— Да вот, Кулибины хреновы! Задерживают ремонт, а мне он нужен уже завтра.
— Слышь ты, борзый, — бригадир ремонтников не выдержал и пошёл ко мне. — Ты мне лучше скажи, какой идиот, в твоей бандуре, кабель прокладывал?
— В изначальной комплектации так было, — соврал я.
— Это ты у нас в изначально не так укомплектован, — сплюнул бригадир. — Короче, кабель этот переложили не меньше месяца назад и сделали это…
Он выдал несколько нецензурных характеристик в адрес прошлых ремонтников, меня, начальства и в целом по ситуации. Потом резюмировал.
— Я слышал, человек пострадал, из-за того, что выпал кабель. В следующий раз можете пострадать вы все, тебя, борзого, не жалко, а тех дураков, которых ты перевозить будешь, очень. Поэтому раньше завтрашнего вечера, я этот корабль в полёт не выпущу.
— Марсель, у меня две просьбы, — сказал я.
— Я догадываюсь, — фыркнул он. — По первой просьбе нет, нельзя. Искать измену лютую на Полыни будут профессионалы, заодно и выяснят, почему тебе так кабель уложили. По второй просьбе посмотрим, что можно сделать.
— Ты хоть понял?
— Да. Хочешь, чтобы твой звездолёт швартовался на Кадмии.
— Товарищ капитан, а где записаться на курсы, чтобы мысли читать научиться.
— Нигде. Только опыт и ум, — он постучал мне пальцем по лбу. — Ум и опыт.
Бригадир, заржав, удалился. Мы остались наедине с Марселем.
— И какие будут указания, товарищ капитан? — спросил я.
— Поменьше выделывайся, — вздохнул он. — Ты сейчас будешь контактировать напрямую с Тихоновым, он с тобой немного поработает, а потом передаст другому куратору. Впрочем, пару операций мы с тобой ещё проведём, не грусти.
— Почему? Стерлядкин всё-таки продавил наше начальство?
— Дело не в этом. После недавних кадровых перестановок в руководстве управлением наблюдается некоторая пустота и меня перебрасывают на другие направления.
— Жаль, — вздохнул я. — Ты меня, как командир, устраиваешь, а что с новым будет, ещё непонятно.
— Не боись, — хмыкнул Марсель. — Это будет то, что недоставало тебе на Кадмии.
Я какое-то время переваривал сказанную мне фразу.
— И вот ещё что, — добавил, напоследок, Темиргалиев, доставая из-за пазухи папку. — Личное дело твоей Приклонской. Здесь его не свети, изучи в спокойной обстановке.
— Зачем?
— Чтобы у тебя было время передумать, — загадочно изрёк он и растворился в сумерках.
Последний день на Ирсеилоуре, мы провели с пользой. Прошвырнулись по местам боевой славы, рассказали Хацкевичу, Приклонской и Мишину, кто где и как отличился. Дома, которые были напротив казарм, уже восстановили, но вот магазинов в них больше не было. Мы с Мариной немного засмущались, рассказывая, как сидели там под имперским обстрелом, но Елена не обратила никакого внимания на это, а вот Варяг и Хацкевич хмыкнули.
Была мысль выцепить местных, с которыми мы устраивали революцию, но без санкции начальства мы решили не рисковать, а спросить, не было никакой возможности. Полковник Тихонов и остальные носились в мыле и пене, ругаясь и споря. Не стоило влезать, а то и нас бы припахали.
Возвращение коронованных особ, в этот раз вообще прошло без эксцессов. К тому же нас дополнительно сопровождал ещё один боевой корабль, а планета Полынь, так вообще была чуть ли не на осадном положении. Как пояснил Марсель, методы ГРУ со времён больших чисток восьмидесятых совсем не изменились. Но оно и к лучшему.
— Да и вообще, с бардаком на этой планете пора заканчивать. Упустили мы тот момент, когда фраза «отправить на Полынь» стала означать «загнать за Можай», — пояснил он. — Нет, безусловно, любой стране нужны подобные места, чтобы боялись, но здесь набралась критическая масса, а объект важный.
— Что нам теперь делать? — спросил я.
— Отдыхайте товарищи, — махнул рукой Марсель. — У вас ещё зимние каникулы не кончились, а тебе Стерлядкина, выписываю в счёт недогулянного декрета.
У Варяга вылезли глаза из орбит, да и Хацкевич с Приклонской посмотрели на девушку заинтересованно.
— Шутки у вас, товарищ Темиргалиев, — улыбнулась Марина.
— Да, я такой. Юморист, сатирик. Почти Задорнов, — вздохнул он и взмахом руки отпустил нас.
Вот не хотелось нам оставлять звездолёт «Бумбараш» в руках местных рукосуев, а пришлось. В отпуск летать на своём корабле, такого себе даже самые забронзовевшие чиновники не позволяют. Впрочем, много ли таких осталось. Говорят много про чистки восьмидесятых, но тогда просто слишком много руководителей лишились своих постов, а то и сели в тюрьму, а так, чисточки поменьше идут и по сей день.
Матушка была, безусловно, в шоке, когда я внезапно свалился на неё, да ещё и в сопровождении двух дамочек. Вадим Хацкевич отвалился от нас в Королёве, сказав, что мы, конечно, ребята хорошие, но он хочет семью и школьных друзей навестить и умотал в Белорусскую ССР.
Маман строила различные предположения, что я в Дальнем космосе совсем оскотинился и потерял остатки морального облика.
— Ну, мам! — возмутился я. — Марину ты знаешь, она моей боевой товарищ.
— А эта мурка? — она кивнула на Лену.
— Она не совсем…
— Не старовата ли для тебя?
— Да ладно. Она тебя сильно младше, а ведь ты у нас совсем юная.
Матушка удалилась, недовольно ворча про себя, про то какую наглую морду она растила. Батя лишь ухмылялся в усы и одобрительно подмигивал.
Я списался с Мишаней, грустившем без Яськи Виком, выцепили Жмыха и весело провели остаток каникул. Как говорится, кто хорошо работает, тот и отдыхает так, что дым коромыслом.
Глава 13. Пополнение
Февраль — май 2005 года
До конца каникул я не заглядывал в папку, оставленную мне Марселем, да и вообще убрал её от греха подальше, спрятав на дне чемодана. Чтобы какие любопытные глаза не прочитали того, что им не положено. И только после того, как домик на участке нашей семьи покинули сначала Приклонская, которой надо было готовиться к очередному семестру и следом Марину отозвали на Полынь, сказав, что требуются её показания, я достал папочку и внимательно изучил, характеристику нового члена моей команды. И мне стало понятно, почему личное дело Елены Темиргалиев мне сбросил заранее, чтобы у меня возможность манёвра.
Как и полагалось в нашем деле, Лена сказала мне не всю правду о своём прошлом. Вернее, так. То, что она мне сказала, правдой не было. Всё было куда сложнее.
